Pjotr Iljitsch Tschaikowskij
Пиковая дама
Опера в 3-х действиях
Libretto von Modest Iljitsch Tschaikowskij
Uraufführung: 19.(31.)12.1890, Mariinskij-Theater, St. Petersburg
Действующие лица
Герман (1-й тенор)
Граф Томский (Златогор) (баритон)
Князъ Елецкий (баритон)
Чекалинский (тенор)
Сурин (бас)
Чаплицкий (2-й тенор)
Нарумов (2-й бас)
Распорядителъ (2-й тенор)
Графиня (меццо-сопрано)
Лиза (сопрано)
Полина (Ìиловзор) (контралъто)
Гувернантка (меццо-сопрано)
Ìаша (сопрано)
Ìалъчик-командир (непоющий)
Действующие лица в интермедии
Прилепа (сопрано)
Ìиловзор (Полина) (контралъто)
Златогор (гр. Томский) (баритон)
Нянюшки, гувернантки, кормилицы, гуляющие гости, дети, игроки и проч.
Действие происходит в Петербурге в конце XVIII века.
Интродукция.
Действие первое
Картина первая
Весна. Летний сад. Площадка. На скамейках сидят и расхаживают по саду нянюшки, гувернантки и кормилицы. Дети играют в горелки, другие прыгают через веревки, бросают мячи.
Девочки.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло,
Раз, два, три!
Смех, восклицания, беготня.
Нянюшки.
Забавляйтеся, детки милые!
Редко солнышко вас, родимые,
Тешит радостъю!
Если, милые, вы на волюшке
Игры, шалости затеваете,
То по малости вашим нянюшкам
Вы покой тогда доставляете.
Грейтесъ, бегайте, детки милые,
И на солнышке забавляйтеся!
Одновременно
Гувернантки.
Слава богу, хотъ немножко можно отдохнутъ,
Воздухом подышатъ весенним, видетъ что-нибудъ!
Не кричатъ, без замечаний время проводитъ.
Про внушенъя, наказанъя, про урок забытъ.
Нянюшки.
Грейтесъ, бегайте, детки милые,
И на солнышке забавляйтеся.
Кормилицы.
Баю, баю бай!
Спи, родимый, почивай!
Ясных глаз не открывай!
Слышны барабанный бой и детские трубы.
Нянюшки, Кормилицы, Гувернантки.
Вот наши воины идут – солдатики.
Как стройно! Посторонитесъ! Ìеста! Раз, два, раз два …
Входят малъчики в игрушечных вооружениях; впереди малъчик-командир.
Ìалъчики маршируя.
Раз, два, раз, два,
Левой, правой, левой правой!
Дружно, братцы!
Не сбиватъся!
Ìалъчик-Командир.
Правым плечом вперед! Раз, два, стой!
Ìалъчики останавливаются.
Слушай!
Ìушкет перед себя! Бери за дуло! Ìушкет к ноге!
Ìалъчики исполняют команду.
Ìалъчики.
Ìы все здесъ собралисъ
На страх врагам российским.
Злой недруг, берегисъ!
И с помыслом злодейским беги, илъ покорисъ!
Ура! Ура! Ура!
Отечество спасатъ
Нам выпало на долю.
Ìы станем воеватъ
И недругов в неволю
Без счета забиратъ!
Ура! Ура! Ура!
Да здравствует жена,
Премудрая царица,
Нам матеръ всем она,
Сих стран императрица
И гордостъ и краса!
Ура! Ура! Ура!
Ìалъчик-Командир.
Ìолодцы, ребята!
Ìалъчики.
Рады старатъся, ваше высокоблагородие!
Ìалъчик-Командир.
Слушай!
Ìушкет перед себя! Направо! На караул! Ìарш!
Ìалъчики уходят, барабаня и трубя.
Нянюшки, Кормилицы, Гувернантки.
Ну, молодцы, солдаты наши!
И впрямъ напустят страху на врага.
За малъчиками вслед уходят другие дети. Нянюшки и гувернантки расходятся, уступая место другим гуляющим. Входят Чекалинский и Сурин.
Чекалинский.
Чем кончиласъ вчера игра?
Сурин.
Конечно, я продулся страшно!
Ìне не везет …
Чекалинский.
Вы до утра опятъ играли?
Сурин.
Да!
Ужасно мне надоело,
Чорт возъми, хотъ раз бы выигратъ!
Чекалинский.
Был там Герман?
Сурин.
Был. И, как всегда,
С восъми и до восъми утра
Прикован к игорному столу,
сидел,
И молча дул вино.
Чекалинский.
И толъко?
Сурин.
Да на игру других смотрел.
Чекалинский.
Какой сн странный человек!
Сурин.
Как будто у него на сердце
Злодейств, по крайней мер?, три.
Чекалинский.
Я слышал, что сн оченъ беден …
Сурин.
Да, не богат. Вот он, смотри:
Как демон ада мрачен … бледен …
Входит Герман, задумчив и мрачен; с ним вместе граф Томский.
Томский.
Скажи мне, Герман, что с тобою?
Герман.
Со мною? Ничего …
Томский.
Ты болен?
Герман.
Нет, я здоров!
Томский.
Ты стал другой какой-то …
Чем-то недоволен …
Бывало: сдержан, бережлив,
Ты весел был, по крайней мере;
Теперъ ты мрачен, молчалив
И, – я ушам своим не верю:
Ты, новой страстию горя,
Как говорят, вплотъ до утра
Проводишъ ночи за игрой?
Герман.
Да! К цели твердою ногой
Идти, как прежде, не могу я.
Я сам не знаю, что со мной.
Я потерялся, негодую на слабостъ,
Но владетъ собой не в силах болъше …
Я люблю! Люблю!
Томский.
Как! Ты влюблен? В кого?
Герман.
Я имени ее не знаю
И не могу узнатъ,
Земным названъем не желая,
Е¸ назватъ …
Сравненъя все перебирая,
Не знаю с кем сравнитъ …
Любовъ мою, блаженство рая,
Хотел бы век хранитъ!
Но мыслъ ревнивая, что ею другому обладатъ.
Когда я след ноги не смею ей целоватъ,
Томит меня; и страстъ земную
Напрасно я хочу унятъ,
И все хочу тогда обнятъ,
И вс¸ хочу мою святую тогда обнятъ …
Я имени е¸ не знаю
И не хочу узнатъ …
Томский.
А если так, скорей за дело!
Узнаем, кто она, а там –
И предложенъе делай смело,
И – дело по рукам!
Герман.
О нет! Увы, она знатна
И мне принадлежатъ не может!
Вот что меня мутит и гложет!
Томский.
Найдем другую … Не одна на свете …
Герман.
Ты меня не знаешъ!
Нет, мне е¸ не разлюбитъ!
Ах, Томский, ты не понимаешъ!
Я толъко мог спокойно житъ,
Пока во мне дремали страсти …
Тогда я мог владетъ собой.
Теперъ, когда душа во власти одной мечты,
Прощай, покой! Отравлен, словно опъянен,
Я болен, болен.. Я влюблен.
Томский.
Ты ли это, Герман?
Признаюсъ, я никому бы не поверил,
Что ты способен так любитъ!
Герман и Томский проходят. Гуляющие наполняют сцену.
Хор Гуляющих.
Наконец-то бог послал солнечный денек!
Что за воздух! Что за небо! Точно май у нас!
Ах, какая прелестъ! Право, весъ бы денъ гулятъ!
Дня такого не дождатъся долго нам опятъ.
Одновременно
Старухи.
Прежде лучше жили,
И такие дни каждый год бывали, раннею весной,
А теперъ им в редкостъ. Солнышко с утра,
Хуже стало. Право, умиратъ пора.
Прежде, право, было лучше, было веселее житъ.
Нам и солнышко на небе не было в диковинку.
Прежде, право, лучше было и жилося веселей.
Старики.
Ìного лет не видим мы таких денъков,
А, бывало, часто мы видали их.
В дни Елизаветы – чудная пора, –
Лучше было лето, осенъ и весна.
Ох, уж много лет прошло, как не было таких денъков,
А, бывало, прежде часто мы видали их.
Дни Елизаветы, что за чудная пора!
Ах, в старину жилося лучше, веселей,
Таких весенних, ясных дней давно уж не бывало!
Барышни.
Что за радостъ! Что за счастъе!
Как отрадно, как отрадно житъ!
Как приятно в Летний Сад ходитъ!
Прелестъ, как приятно в Летний Сад ходитъ!
Посмотрите, посмотрите, сколъко молодых людей,
И военных, и гражданских бродит много вдолъ аллей
Посмотрите, посмотрите, как тут много бродит всяких:
И военных, и гражданских, как изящны, как прекрасны.
Как красивы, посмотрите, посмотрите!
Наконец-то бог послал нам солнечный денек!
Что за воздух! Что за небо! Точно май у нас!
Ах, какая прелестъ! Право, весъ бы денъ гулятъ!
Дня такого не дождатъся,
Дня такого не дождатъся
Долго нам опятъ.
Дня такого не дождатъся
Долго нам, долго нам опятъ!
Ìолодые люди.
Солнце, небо, воздух, соловъя напев
И румянец яркий на ланитах дев.
То весна дарует, с нею и любовъ
Сладостно волнует молодую кровъ!
Небо, солнце, воздух чистый, сладкий соловъя напев,
Радостъ жизни и румянец алый на ланитах дев.
То дары весны прекрасной, то дары весны!
Счастливый денъ, прекрасный денъ, как хорошо!
О, радостъ! Нам весна любовъ и счастъе приносит!
Наконец-то бог послал нам солнечный денек!
Что за воздух! Что за небо! Точно май у нас!
Ах, какая прелестъ!
Право, весъ бы денъ гулятъ!
Дня такого не дождатъся,
Дня такого не дождатъся,
Долго нам опятъ.
Входят Герман и Томский.
Томский.
А ты уверен, что она тебя не замечает?
Держу пари, что влюблена и по тебе скучает …
Герман.
Когда б отрадного сомненъя лишился я,
То разве вынесла б мученъя душа моя?
Ты видишъ: я живу, страдаю, но в страшный миг,
Когда узнаю, что мне не суждено ей овладетъ,
Тогда останется одно …
Томский.
Что?
Герман.
Умеретъ!
Входит князъ Елецкий. К нему идут Чекалинский и Сурин.
Чекалинский князю.
Тебя поздравитъ можно.
Сурин.
Ты, говорят, жених?
Князъ.
Да, господа, женюсъ я; светлый ангел согласъе дал
Свою судъбу с моею навеки сочетатъ!..
Чекалинский.
Что ж, в добрый час!
Сурин.
От всей души я рад. Будъ счастлив, князъ!
Томский.
Елецкий, поздравляю!
Князъ.
Благодарю, друзъя!
Одновременно
Князъ с чувством.
Счастливый денъ,
Тебя благословляю!
Как все соединилосъ,
Чтоб вместе ликоватъ со мной,
Повсюду отразилосъ
Блаженство жизни неземной …
Все улыбается, вс¸ блещет,
Как и на сердце у меня,
Все жизнерадостно трепещет,
К блаженству райскому маня!
Герман.
Несчастный денъ,
Тебя я проклинаю!
Как будто все соединилосъ,
Чтобы в боръбу вступитъ со мной.
Повсюду радостъ отразиласъ,
Но не в душе моей болъной …
Все улыбается, все блещет,
Когда на сердце у меня
Досада адская трепещет,
Одни мучения суля …
Томский князю.
Скажи, на ком ты женишъся?
Герман.
Князъ, кто твоя невеста?
Входит графиня с Лизой.
Князъ указывая на Лизу.
Вот она!
Герман.
Она? Она его невеста! О, боже! …
Лиза и Графиня.
Опятъ он здесъ!
Томский.
Так вот кто безымянная красавица твоя!
Одновременно
Лиза.
Ìне страшно!
Он опятъ передо мной,
Таинственный и мрачный незнакомец!
В его глазах укор немой
Сменил огонъ безумной, жгучей страсти …
Кто он? Зачем преследует меня?
Ìне страшно, будто я во власти
Его очей зловещего огня!
Ìне страшно!
Графиня.
Ìне страшно!
Он опятъ передо мной,
Таинственный и страшный незнакомец!
Он призрак роковой,
Обúятый весъ какой-то дикой страстъю,
Что хочет он, преследуя меня?
Зачем опятъ он предо мной?
Ìне страшно, будто я во власти
Его очей k#1079;ловещего огня!
Ìне страшно …
Герман.
Ìне страшно!
Здесъ опятъ передо мной, как призрак роковой
Явиласъ мрачная старуха …
В ее глазах ужасных
Я свой читаю приговор немой!
Что надо ей, что хочет от меня?
Как будто я во власти
Ее очей зловещего огня!
Кто, кто она?
Ìне страшно!
Князъ.
Ìне страшно!
Боже мой, как смущена она!
Откуда это странное волненъе?
В ее душе томленъе,
В ее глазах какой-то страх немой!
В них ясный денъ зачем то вдруг
Пришло сменитъ ненастъе.
Что с ней? Не смотрит на меня!
О, мне страшно, будто близко
Грозит какое-то нежданное несчастъе.
Страшно мне!
Томский.
Вот, о ком он говорил?
Как он смущен нежданной вестъю!
В его глазах я вижу страх …
Страх немой сменил огонъ безумной страсти!
А с нею, с нею что? Как бледна!
Ах, мне страшно за нее!
Ìне страшно.
Граф Томский подходит к графине. Князъ к Лизе. Графиня присталъно смотрит на Германа.
Томский.
Графиня,
Позволъте вас поздравитъ …
Графиня.
Скажите мне, кто этот офицер?
Томский.
Который? Этот? Герман, приятелъ мой.
Графиня.
Откуда взялся он? Какой он страшный!
Томский провожает ее до глубины сцены.
Князъ подавая руку Лизе.
Небес чарующая прелестъ,
Весна, зефиров легкий шелест,
Веселие толпы, друзей привет, –
Сулят в грядущем много лет
Нам счастъя!
Герман.
Радуйся, приятелъ!
Забыл ты, что за тихим днем
Гроза бывает. Что создателъ
Дал счастъю слезы, в¸дру – гром!
Отдаленный гром. Герман в мрачной задумчивости опускается на скамейку.
Сурин.
Какая ведъма eта графиня!
Чекалинский.
Страшилище!
Томский.
Недаром же ее прозвали »Пиковой дамой«.
Не могу постигнутъ, отчего она не понтирует?
Сурин.
Как? Старуха-то?
Чекалинский.
Осъмидесятилетняя карга!
Томский.
Так вы про нее ничего не знаете?
Сурин.
Нет, право, ничего.
Чекалинский.
Ничего.
Томский.
О, так послушайте!
Графиня много лет назад в Париже красавицей слыла.
Вся молодежъ по ней с ума сходила,
Называя »Венерою московской«.
Граф Сен-Æермен – среди других тогда еще красавец,
Пленился ею. Но безуспешно он вздыхал по графине:
Все ночи напролет играла красавица и, увы,
Предпочитала фараон любви.
Однажды в Версале »au jeu de la Reine« Vйnus moscovite проиграласъ до тла.
В числе приглашенных был граф Сен-Æермен;
Следя за игрой, он слыхал, как она
Øептала в разгаре азарта: »О, боже! О, боже!
О, боже, я все бы могла отыгратъ,
Когда бы хватило поставитъ опятъ
Три карты, три карты, три карты!«
Граф, выбрав удачно минуту, когда
Покинув украдкой гостей полный зал,
Красавица молча сидела одна,
Влюбленно над ухом е¸ прошептал слова слаще звуков Ìоцарта:
»Графиня, графиня, графиня, ценой одного, »rendezvous« хотите,
Пожалуй, я вам назову три карты, три карты, три карты?
Графиня вспылила: »Как смеете вы!«
Но граф был не трус … И когда через денъ
Красавица снова явиласъ, увы,
Без гроша в кармане »au jeus de la Reine«,
Она уже знала три карты.
Их смело поставив одну за другой,
Вернула свое …, но какою ценой!
О карты, о карты, о карты!
Раз мужу те карты она назвала,
В другой раз их юный красавец узнал.
Но в эту же ночъ, лишъ осталасъ одна,
К ней призрак явился и грозно сказал:
»Получишъ смертелъный удар ты
От третъего, кто пылко, страстно любя,
Придет, чтобы силой узнатъ от тебя
Три карты три карты, три карты!«
Чекалинский.
Se nonи vero, и ben trovato.
Слышен гром, наступает гроза.
Сурин.
Забавно! Но графиня спатъ спокойно может:
Трудновато любовника ей пылкого сыскатъ.
Чекалинский.
Послушай, Герман, вот тебе отличный случай,
Чтобы игратъ без денег. Подумай-ка!
Все смеются.
Чекалинский, Сурин.
»От третъего, кто пылко, страстно любя,
Придет, чтобы силой узнатъ от тебя
Три карты, три карты, три карты!«
Уходят. Силъный удар грома. Гроза разыгрывается. Гуляющие торопятся в разные стороны. Восклицания, крики.
Хор Гуляющих.
Как быстро гроза наступила … Кто бы мог ожидатъ?..
Страсти какие … Удар за ударом громче, страшнее!
Бежимте скорей! Скорей бы к воротам поспетъ!
Все разбегаются. Гроза усиливается.
Издали.
Ах, скорей домой!
Сюда бегите скорей!
Силъный удар грома.
Герман задумчиво.
»Получишъ смертелъный удар ты
От третъего, кто пылко, страстно любя,
Придет, чтобы силой узнатъ от тебя
Три карты, три карты, три карты!«
Ах, что мне в них, хотя бы и обладал я ими!
Погибло все теперъ … Один остался я. Ìне буря не страшна!
Во мне самом все страсти проснулисъ с такой убийственною силой,
Что eтот гром ничто в сравнении! Нет, князъ!
Пока я жив, тебе я не отдам ее.
Не знаю как, но отниму!
Гром, молния, ветер, при вас торжественно даю
Я клятву: она моею будет, илъ умру!
Убегает.
Картина вторая
Комната Лизы. Дверъ на балкон, выходящий в сад. Лиза за клавесином. Около нее Полина. Подруги.
Лиза и Полина.
Уж вечер … облаков померкнули края,
Последний луч зари на башнях умирает;
Последняя в реке блестящая струя
С потухшим небом угасает.
Все тихо: рощи спят; вокруг царит покой;
Простершисъ на траве под ивой наклоненной,
Внимаю, как журчит, сливаяся с рекой,
Поток, кустами осененный.
Как слит с прохладою растений аромат!
Как сладко в тишине у брега струй плесканъе!
Как тихо веянъе зефира по водам,
И гибкой ивы трепетанъе!
Хор подруг.
Обворожителъно! Очарователъно!
Чудесно! Прелестно! Ах, чудно, хорошо!
Еще, mesdames, ещ¸, ещ¸.
Лиза.
Спой, Поля, нам одна.
Полина.
Одна?
Но что же спетъ?
Хор подруг.
Пожалуйста, что знаешъ.
Ma chиre, голубка, спой нам что-нибудъ.
Полина.
Я спою любимый свой романс …
Садится за клавесин, играет и поет с глубоким чувством.
Постойте … Как это? Да вспомнила!
Подруги милые, в беспечности игривой,
Под плясовой напев вы резвитесъ в лугах!
И я, как вы, жила в Аркадии счастливой,
И я, на утре дней, в сих рощах и полях
Ìинуты радости вкусила:
Любовъ в мечтах златых мне счастие сулила,
Но что ж досталосъ мне в сих радостных местах?
Ìогила!
Все тронуты и взволнованы.
Вот вздумала я песню спетъ слезливую такую?
Ну, с чего? И без того грустна ты что-то, Лиза,
В такой-то денъ! Подумай, ведъ ты помолвлена, ай, ай, ай!
Подругам.
Ну, что вы все носы повесили? Веселую давайте.
Да русскую в честъ жениха с невестой!
Ну, я начну, а вы мне подпевайте!
Хор подруг.
И вправду, давайте веселую, русскую!
Подруги бъют в ладоши. Лиза, не принимая участия в веселъи, задумчиво стоит у балкона.
Полина подруги ей подпевают.
Ну-ка, светик Ìашенъка,
Ты потешъ, попляши,
Ай, люли, люли,
Ты потешъ, попляши.
Свои белы рученъки
Под бока подбери.
Ай, лю-ли, лю-ли,
Под бока подбери.
Свои скоры ноженъки
Не жалей, угоди.
Ай, люли, люли,
Не жалей, угоди.
Полина и некоторые подруги пускаются в пляс.
Коли спросит маменъка: »весела!«
Ай, лю-ли, лю-ли, »весела!« говори.
А к ответу тятенъка:
Ìол, »пила до зари!«
Ай, лю-ли, лю-ли, лю-ли,
Ìол, »пила до зари!«
Коритъ станет молодец:
»Поди прочъ, уходи!«
Ай, лю-ли, лю-ли,
»Поди прочъ, уходи!«
Входит гувернантка графини.
Гувернантка.
Mesdemoiselles, что здесъ у вас за шум? Графиня сердится …
Ай, ай, ай! Не стыдно лъ вам плясатъ по русски!
Fi, quel genre, mesdames!
Барышням вашего круга надо приличия знатъ!
Должно вам было бы друг-другу правила света внушатъ.
В девичъих толъко беситъся можно, не здесъ, mes mignonnes.
Разве нелъзя веселитъся, не забывая бонтон? …
Пора уж расходитъся …
Вас позватъ прощатъся меня послали …
Барышни расходятся.
Полина подходя к Лизе.
Lise, что ты скучная такая?
Лиза.
Я скучная? Нисколъко! Взгляни, какая ночъ!
Как после бури страшной все обновилосъ вдруг.
Полина.
Смотри, я на тебя пожалуюся князю.
Скажу ему, что в денъ помолвки ты грустила …
Лиза.
Нет, ради бога, не говори!
Полина.
Тогда изволъ сейчас же улыбнутъся …
Вот так! Теперъ прощай.
Целуются.
Лиза.
Я провожу тебя …
Уходят. Приходит горничная и тушит огонъ, оставив одну свечу. В то время, когда она подходит к балкону, чтобы затворитъ его, возвращается Лиза.
Лиза.
Не надо затворятъ. Оставъ.
Ìаша.
Не простудилисъ бы, барышня.
Лиза.
Нет, Ìаша, ночъ так тепла, так хороша!
Ìаша.
Прикажете помочъ раздетъся?
Лиза.
Нет, я сама. Ступай ты спатъ.
Ìаша.
Уж поздно, барышня …
Лиза.
Оставъ меня, ступай …
Ìаша уходит. Лиза стоит в глубокой задумчивости, потом тихо плачет.
Откуда эти слезы, зачем они?
Ìои девичъи грезы, вы изменили мне!
Вот как вы оправдалисъ наяву!..
Я жизнъ свою вручила ныне князю – избраннику по сердцу,
Существу, умом, красою, знатностъю, богатством,
Достойному подруги не такой, как я.
Кто знатен, кто красив, кто статен как он?
Никто! И что же? …
Я тоской и страхом вся полна, дрожу и плачу.
Зачем же эти сл¸зы, зачем они?
Ìои девичъи гр¸зы, вы изменили мне …
И тяжело, и страшно! Но к чему обманыватъ себя?
Я здесъ одна, вокруг все тихо спит …
О, слушай, ночъ!
Тебе одной могу поверитъ тайну души моей.
Она мрачна, как ты, она как взор очей печалъный,
Покой и счастъе у меня отнявших …
Царица ночъ!
Как ты, красавица, как ангел падший, прекрасен он.
В его глазах огонъ палящей страсти,
Как чудный сон, меня манит.
И вся моя душа во власти его.
О, ночъ!
В дверях балкона появляется Герман. Лиза в ужасе отступает. Они молча смотрят друг на друга. Лиза делает движение, чтоб уйти.
Герман.
Остановитесъ, умоляю вас!
Лиза.
Зачем вы здесъ, безумный человек?
Что надо вам?
Герман.
Проститъся!
Лиза хочет уйти.
Герман.
Не уходите же! Останътесъ! Я сам уйду сейчас
И более сюда не возвращусъ … Одну минуту!
Что вам стоит? К вам умирающий взывает.
Лиза.
Зачем, зачем вы здесъ? Уйдите!
Герман.
Нет!
Лиза.
Я закричу.
Герман.
Кричите!
Вынимая пистолет.
Зовите всех!
Я все равно умру, один или при других.
Лиза опускает голову.
Но если естъ, красавица, в тебе хотъ искра состраданъя,
То постой, не уходи!..
Лиза.
О, боже!
Герман.
Ведъ это мой последний, смертный час!
Свой приговор узнал сегодня я.
Другому ты, жестокая, свое вручаешъ сердце!
Страстко и выразителъно.
Дай умеретъ, тебя благословляя, а не кляня,
Ìогу ли денъ прожитъ, когда чужая ты для меня!
Я жил тобой;
Одно лишъ чувство и мыслъ упорная одна владели мной.
Погибну я, но перед тем, чтоб с жизнъю проститъся,
Дай мне хотъ миг один побытъ с тобой вдвоем,
Средъ чудной тишины ночной, красой твоей дай мне упитъся.
Потом пустъ смертъ и с ней – покой!
Лиза стоит, с грустъю глядя на Германа.
Стой так! О, как ты хороша!
Лиза слабеющим голосом.
Уйдите! Уйдите!
Герман.
Красавица! Богиня! Ангел!
Герман становится на колени.
Прости, небесное созданъе, что я нарушил твой покой.
Прости! но страстного не отвергай признанъя,
Не отвергай с тоской.
О пожалей, я, умирая,
Несу тебе мою молъбу:
Взгляни с высот небесных рая
На смертную боръбу
Души, истерзанной мученъем любви к тебе,
О сжалъся и дух мой лаской, сожаленъем,
Слезой твоей согрей!
Лиза плачет.
Ты плачешъ! Что значат эти слезы –
Не гонишъ и жалеешъ?
Берет ее за руку, которую она не отнимает.
Благодарю тебя! Красавица! Богиня! Ангел!
Припадает к Лизиной руке и целует ее. Øум шагов и стук в дверъ.
Графиня за дверъю.
Лиза, отвори!
Лиза в смятении.
Графиня! Боже правый! я погибла!
Бегите!.. Поздно!.. Сюда!..
Стук усиливается. Лиза указывает Герману на портъеру. Потом идет к двери и отворяет ее. Входит графиня в шлафроке, окруженная горничными со свечами.
Графиня.
Что ты не спишъ? Зачем одета? Что тут за шум?
Лиза растерянно.
Я, бабушка, по комнате ходила … Ìне не спится …
Графиня жестом велит затворитъ балкон.
Зачем балкон открыт? Что это за фантазии такие?..
Смотри ты! Не дури! Сейчас ложитъся
Стучит палкой.
Слышишъ? …
Лиза.
Я, бабушка, сейчас!
Графиня.
Не спится!.. Слыхано ли это! Ну, времена!
Не спится! … Сейчас ложисъ!
Лиза.
Я слушаюсъ. Простите.
Графиня уходя.
А я то слышу шум; ты бабушку тревожишъ! Идемте …
И глупостей не смей тут затеватъ!
Уходит.
Герман.
»Кто, страстно любя,
Придет, чтоб наверно узнатъ от тебя
Три карты, три карты, три карты!«
Ìогилъным холодом повеяло вокруг!
О, страшный призрак! Смертъ, я не хочу тебя!..
Лиза, затворив дверъ за графиней, подходит к балкону, отворяет его и велит жестом Герману уходитъ.
О, пощади меня!
Смертъ несколъко минут тому назад
Казаласъ мне спасенъем, почти что счастъем!
Теперъ не то! Она отрашна мне!
Ты мне зарю раскрыла счастъя,
Я житъ хочу и умеретъ с тобой.
Лиза.
Безумный человек, что вы хотите от меня,
Что сделатъ я могу?
Герман.
Решитъ мою судъбу.
Лиза.
Сжалътесъ! Вы губите меня!
Уйдите! Я прошу вас, я велю вам!
Герман.
Так, значит, смерти приговор ты произносишъ!
Лиза.
О, боже … Я слабею … Уходи, прошу!
Герман.
Скажи тогда: умри!
Лиза.
Боже правый!
Герман.
Прощай!
Герман хочет уйти.
Лиза.
Нет! Æиви!
Герман Порывисто обнимает Лизу; она опускает голову ему на плечо.
Красавица! Богиня! Ангел!
Тебя люблю!
Лиза.
Я твоя!
Действие второе
Картина третъя
Ìаскарадный бал в доме богатого столичного велбможи. Болъшая зала. По бокам, между колонн, устроены ложи. Гости танцуют контраданс. На хорах поют певчие.
Хор певчих.
Радостно! весело!
В денъ сей сбирайтеся, други!
Бросъте свои недосуги,
Скачите, пляшите смелей!
Бейте в ладоши руками,
Щ¸лкайте громко перстами!
Черны глаза поводите,
Станом вы вс¸ говорите!
Фертиком руки вы в боки,
Делайте легкие скоки,
Чобот о чобот стучите,
С наступъю смелой свищите!
Хозяин с супругой своей
Приветствует добрых гостей!
Входит распорядителъ.
Распорядителъ.
Хозяин просит дорогих гостей
Пожаловатъ смотретъ на блеск увеселителъных огней.
Все гости направляются к террасе в сад.
Чекалинский.
Наш Герман снова нос повесил,
Ручаюсъ вам, что он влюблен;
То мрачен был, потом стал весел.
Сурин.
Нет, господа, он увлечен,
Как думаете, чем?
Надеждой узнатъ три карты.
Чекалинский.
Вот чудак!
Томский.
Не верю, надо бытъ невеждой для этого!
Он не дурак!
Сурин.
Он сам мне говорил.
Томский.
Смеясъ!
Чекалинский Сурину.
Давай, пойдем его дразнитъ!
Проходят.
Томский.
А, впрочем, он из тех,
Кто, раз задумав,
Должен все свершитъ!
Бедняга!
Зал пустеет. Входят слуги приготовитъ середину сцены для интермедии. Проходят Князъ и Лиза.
Князъ.
Вы так печалъны, дорогая,
Как будто горестъ естъ у вас …
Доверътесъ мне.
Лиза.
Нет, после, князъ.
В другой раз … Умоляю!
Хочет уйти.
Князъ.
Постойте … на одно мгновенъе!
Я должен, должен вам сказатъ!
Я вас люблю, люблю безмерно,
Без вас не мыслю дня прожитъ,
Я подвиг силы беспримерной,
Готов сейчас для вас свершитъ,
Но знайте: сердца вашего свободу
Ничем я не хочу стеснятъ,
Готов скрыватъся вам в угоду
И пыл ревнивых чувств унятъ.
На все, на все для вас готов я!
Не толъко любящим супругом –
Слугой полезным иногда,
Æелал бы я бытъ вашим другом
И утешителем всегда.
Но ясно вижу, чувствую теперъ я,
Куда себя в мечтах завл¸к.
Как мало в вас ко мне доверъя,
Как чужд я вам и как далек!
Ах, я терзаюсъ этой далъю.
Состражду вам я всей душой,
Печалюсъ вашей я печалъю
И плачу вашею слезой,
Ах, я терзаюсъ этой далъю,
Состражду вам я всей душой!
Я вас люблю, люблю безмерно …
О, милая, доверътесъ мне!
Уходят.
Входит Герман без маски, держа записку в руках.
Герман читает.
После представления ждите меня в зале. Я должна вас видетъ …
Скорее бы е¸ увидетъ и броситъ эту мыслъ
Садится.
Три карты знатъ – и я богат!
И вместе с ней могу бежатъ
Прочъ от людей.
Проклятъе! Эта мыслъ меня с ума сведет!
Несколъко гостей возвращаются в залу; среди них Чекалинский и Сурин. Они указывают на Германа, подкрадываются и, наклонясъ над ним, шепчут.
Чекалипский, Сурин.
Не ты ли тот третий,
Кто страстно любя,
Придет, чтобы узнатъ от нее
Три карты, три карты, три карты …
Скрываются. Герман испуганно встает, как бы не отдавая себе отчета в том, что происходит. Когда он оглядывается, Чекалинский и Сурин уже скрылисъ в толпе молодежи.
Чекалинский, Сурин, несколъко человек из хора.
Три карты, три карты, три карты!
Хохочут. Смешиваются с толпой гостей.
Герман.
Что это? Бред или насмешка?
Нет! Что если …
Закрывает лицо руками.
Безумец, безумец я!
Задумывается.
Распорядителъ.
Хозяин просит дорогих гостей прослушатъ пасторалъ
Под титлом: »Искренностъ пастушки!«
Гости усаживаются на приготовленные места.
Хор пастухов и пастушек.
Во время хора Прилепа одна не принимает участия в танцах и плетет венок в печалъной задумчивости.
Под тению густой,
Близ тихого ручъя,
Пришли мы днесъ толпой
Порадоватъ себя, попетъ, повеселитъся
И хороводы вестъ,
Природой насладитъся,
Венки цветочны плестъ …
Пастухи и пастушки танцуют, потом удаляются в глубину сцены.
Прилепа.
Ìой миленъкий дружок,
Любезный пастушок,
О ком я воздыхаю
И страстъ открытъ желаю,
Ах, не пришел плясатъ,
Ах, не пришел плясатъ!
Входит Ìиловзор.
Ìиловзор.
Я здесъ, но скучен, томен,
Смотри как похудал!
Не буду болъше скромен,
Я долго страстъ скрывал …
Одновременно
Прилепа.
Ìой миленъкий дружок,
Любезный пастушек,
Как без тебя скучаю,
Как по тебе страдаю,
Ах, не могу сказатъ!..
Ах, не могу сказатъ!..
Не знаю, не знаю отчего.
Не знаю, не знаю отчего …
Ìиловзор.
Давно тебя любя,
Соскучил без тебя,
А ты того не знаешъ
И здесъ себя скрываешъ
От взора моего,
От взора моего –
Не знаю, не знаю для чего!
Не знаю, не знаю для чего!
Свита Златогора вносит драгоценные дары, танцуя. Входит Златогор.
Златогор.
Как ты мила, прекрасна!
Скажи: из нас кого –
Ìеня или его –
Навек любитъ согласна?
Ìиловзор.
Я сердцем согласился,
Я ту любитъ склонился,
Кого оно велит,
К кому оно горит.
Одновременно
Златогор.
Я горы золотые
И камни дорогие
Имею у себя
Украситъ обещаю
Я ими всю тебя.
Я тъмою обладаю
И злата, и сребра,
И всякого добра!
Ìиловзор.
Ìое одно именъе:
Любви нелестный жар,
И в вечное владенъе
Прими его ты в дар.
И птички, и цветки,
И ленты, и венки
На место испещренной
Одежды драгоценной
Я стану приноситъ,
И их тебе даритъ.
Прилепа.
Ни вотчин мне не надо,
Ни редкостных камней,
Я с милым средъ полей
И в хижине житъ рада!
Ìиловзору.
Ну, барин, в добрый путъ,
А ты спокоен будъ!
Сюда, в уединенъе
Спеши в вознагражденъе
Таких прекрасных слов
Принестъ мне пук цветов!
Прилепа и Ìиловзор.
Пришел конец мученъям,
Любовным восхищенъям
Наступит скоро час,
Любовъ! Спрягай ты нас.
Хор пастухов и пастушек.
Пришел конец мученъям –
Невеста и жених достойны восхищенъя,
Любовъ! Спрягай ты их!
Амур и Гименей со свитою входят венчатъ молодых влюбленных. Прилепа и Ìиловзор, взявшисъ за руки, танцуют. Пастухи и пастушки подражают им, составляют хороводы, а потом все попарно удаляются. По окончании интермедии иные из гостей встают, другие – оживленно беседуют, оставшисъ на местах. Герман подходит к авансцене.
Герман задумчиво.
»Кто пылко и страстно любя« … –
Что ж, разве не люблю я?
Конечно, – да!
Оборачивается и видит перед собой графиню. Оба вздрагивают, присталъно смотрят друг на друга.
Сурин в маске.
Смотри, любовница твоя!
Хохочет и скрывается.
Герман.
Опятъ … Опятъ. Ìне страшно!
Тот же голос …
Кто это? Демон или люди?
Зачем они преследуют меня?
Проклятъе! О, как я жалок и смешон!
Входит Лиза в маске.
Лиза.
Послушай, Герман!
Герман.
Ты! Наконец-то!
Как счастлив я, что ты пришла!
Люблю тебя!
Лиза.
Не место здесъ …
Не для того звала тебя я,
Слушай: – вот ключ от пота¸нной двери в саду:
Там лестница. По ней взойдешъ ты в спалъню бабушки …
Герман.
Как? В спалъню к ней? …
Лиза.
Ее не будет там …
В спалъне близ портрета
Естъ дверъ ко мне. Я буду ждатъ.
Тебе, тебе хочу принадлежатъ я одному.
Нам надо все решитъ!
До завтра, мой милый, желанный!
Герман.
Нет, не завтра, сегодня буду там!
Лиза испуганно.
Но, милый …
Герман.
Я хочу!
Лиза.
Пустъ так и будет!
Ведъ я твоя раба!
Прости …
Скрывается.
Герман.
Теперъ не я,
Сама судъба так хочет,
И я буду знатъ три карты!
Убегает.
Распорядителъ взволнованно.
Ее величество сейчас пожаловатъ изволит …
Хор гостей В хоре болъшое оживление. Распорядителъ разделяет толпу так, чтобы в середине образовался проход для царицы. В числе гостей участвуют в хоре и те, что составляли хор в интермедии.
Одновременно
Царица! Царица!
Хозяину какая честъ! Какое счастъе –
На нашу матушку взглянутъ!
Ну, вышел настоящий праздник …
Распорядителъ певчим.
Вы »Славъся сим« сейчас же грянъте!
Все оборачиваются в сторону средних дверей. Распорядителъ делает знак певчим, чтобы начинали.
Хор гостей и певчих.
Славъся сим, Екатерина,
Славъся, нежная к нам матъ!
Ìужчины становятся в позу низкого придворного поклона. Дамы глубоко приседают. Появляются пажи.
Виват! виват!
Картина четвертая
Спалъня графини, освещенная лампадами. Через потаенную дверъ входит Герман. Он осматривает комнату.
Герман.
Все так, как мне она сказала …
Что же? Боюсъ я что ли?
Нет! Так решено:
Я выведаю тайну у старухи!
Задумывается.
А если тайны нет,
И это все пустой лишъ бред
Ìоей болъной души?
Идет к дверям Лизы. Останавливается у портрета графини. Бъет полночъ.
А, вот она, »Венерою московской«!
Какой-то тайной силой
Я с нею связан, роком.
Ìне лъ от тебя,
Тебе ли от меня,
Но чувствую, что одному из нас
Погибнутъ от другого.
Гляжу я на тебя и ненавижу,
А насмотретъся вдоволъ не могу!
Бежатъ хотел бы прочъ,
Но нету силы …
Пытливый взор не может оторватъся
От страшного и чудного лица!
Нет, нам не разойтисъ
Без встречи роковой.
Øаги! Сюда идут! Да!
Ах, будъ что будет!
Скрывается за занавеской будуара. Вбегает горничная и поспешно важигает свечи. За ней прибегают другие горничные и приживалки. Входит графиня, окруженная суетящимися горничными и приживалками.
Хор приживалск и горничных.
Благодетелъница наша,
Как изволили гулятъ?
Свет наш барынюшка
Хочет, верно, почиватъ?
Утомилисъ, чай? Ну и что же:
Был кто лучше там собой?
Были, может бытъ, моложе,
Но красивей – ни одной!
Провожают графиню в будуар. Входит Лиза, за ней идет Ìаша.
Лиза.
Нет, Ìаша, нейди за мной!
Ìаша.
Что с вами, барышня, вы бледны!
Лиза.
Нет, ничего …
Ìаша догадываясъ.
Ах, боже мой! Неужели? …
Лиза.
Да, он придет …
Ìолчи! Он, может бытъ,
Уж там и ждет …
Постереги нас, Ìаша, будъ мне другом.
Ìаша.
Ах, как бы не досталосъ нам!
Лиза.
Он так велел. Ìоим супругом
Его избрала я. И рабой послушной, верной
Стала того, кто послан мне судъбой.
Уходят. Приживалки и горничные вводят графиню. Она в шлафроке и ночном чепце. Ее укладывают в постелъ.
Горничные и приживалки.
Благодетелъница, свет наш барынюшка,
Утомилася, чай. Хочет, верно, почиватъ!
Благодетелъница, раскрасавица! Ляг в постелъку.
Завтра будешъ снова краше утренней зари!
Благодетелъница, ляг в постелъку, отдохни!
Графиня.
Полно вратъ вам! Надоели!..
Я устала … Ìочи нет …
Не хочу я спатъ в постели!
Ее усаживают в кресло и обкладывают подушками.
Ах, постыл мне этот свет.
Ну, времена! Повеселитъся толком не умеют.
Что за манеры! Что за тон!
И не глядела бы …
Ни танцеватъ, ни петъ не знают!
Кто данс¸рки? Кто поет? девчонки!
А бывало: кто танцевал? Кто пел?
Le duc d’Orlйans, le duc d’Ayen, duc de Coigny …
La comtesse d’Estrades, la duchesse de Brancas …
Какие имена! и даже, иногда, сама маркиза Пампадур!
При них я и певала … Le duc de la Valliиre
Хвалил меня. Раз, помню, в Chantylly, y Prince de Condй
Королъ меня слыхал! Я как теперъ все вижу …
Je crains de lui parler la nuit,
J’ecoute trop tout ce qu’il dit;
Il me dit: je vous aime, et je sens malgrй moi,
Je sens mon coeur qui bat, qui bat …
Je ne sais pas pourquoi …
Как бы очнувшисъ, оглядывается.
Чего вы тут стоите? Вон ступайте!
Горничные и приживалки расходятся. Графиня засыпает, напевая ту же песенку. Герман выхсдит из-за укрытия и становится против графини. Она просыпается и в ужасе беззвучно шевелит губами.
Герман.
Не пугайтесъ! Ради бога не пугайтесъ!
Ради бога не пугайтесъ!
Я не стану вам вредитъ!
Я пришел вас умолятъ о милости одной!
Графиня молча смотрит на него попрежнему.
Вы можете составитъ счастъе целой жизни!
И оно вам ничего не будет стоитъ!
Вы знаете три карты.
Графиня привстает.
Для кого вам беречъ вашу тайну.
Герман встает на колени.
Если когда-нибудъ знали вы чувство любви,
Если вы помните пыл и восторги юной крови,
Если хотъ раз улыбнулисъ вы на ласку ребенка,
Если в вашей груди билосъ когда-нибудъ сердце,
То умоляю вас, чувством супруги, любовницы, матери, –
Всем, что свято вам в жизни. Скажите, скажите,
Откройте мне вашу тайну! На что вам она?
Ìожет бытъ, она сопряжена с грехом ужасным,
С пагубой блаженства, с дъяволъским условием?
Подумайте, вы стары, житъ не долго вам,
И я ваш грех готов взятъ на себя!
Откройтесъ мне! Скажите!
Графиня, выпрямившисъ, грозно смотрит на Германа.
Старая ведъма! Так я же заставлю тебя отвечатъ!
Вынимает пистолет. Графиня кивает головой, поднимает руки, чтобы заслонитъся от выстрела и падает мертвая. Герман подходит к трупу, берет руку.
Полноте ребячитъся! Хотите ли назначитъ мне три карты?
Да или нет? …
Она мертва! Сбылосъ! А тайны не узнал я!
Ìертва! А тайны не узнал я … Ìертва! Ìертва!
Входит Лиза.
Лиза.
Что здесъ за шум?
Увидя Германа.
Ты, ты здесъ?
Герман.
Ìолчи!.. Ìолчи!.. Она мертва,
А тайны не узнал я!..
Лиза.
Как мертва? О чем ты говоришъ?
Герман указывая на труп.
Сбылосъ! Она мертва, а тайны не узнал я!
Лиза бросается к трупу графини.
Лиза.
Да! Умерла! О боже! И это сделал ты?
Рыдает.
Герман.
Я смерти не хотел ее …
Я толъко знатъ хотел три карты!
Лиза.
Так вот зачем ты здесъ! Не для меня!
Ты знатъ хотел три карты!
Не я тебе была нужна, а карты!
О, боже, боже мой!
И я его любила, из-за него погибла!
Чудовище! Убийца! Изверг.
Герман хочет говоритъ, но она повелителъным жестом указывает на потаенную дверъ.
Убийца, Изверг! Прочъ! Прочъ! Злодей! Прочъ! Прочъ!
Герман.
Она мертва!
Герман убегает. Лиза с рыданиями опускается на труп графини.
Деиствие третъе
Картина пятая
Казармы. Комната Германа. Поздний вечер. Лунный свет то озаряет через окно комнату, то исчезает. Вой ветра. Герман сидит у стола близ свечи. Он читает писъмо.
Герман читает. Я не верю, чтобы ты хотел смерти графини … Я измучиласъ сознанием моей вины перед тобой. Успокой меня. Сегодня жду тебя на набережной, когда нас никто не может видетъ там. Если до полуночи ты не придешъ, я должна буду допуститъ страшную мыслъ, которую гоню от себя. Прости, прости, но я так страдаю!..
Бедняжка! В какую пропастъ я завлек ее с собою!
Ах, если б мне забытъся и уснутъ.
Опускается в кресло в глубокой задумчивости и как бы дремлет. Потом испуганно встает.
Одновременно
Все те же думы …
Все тот же страшный сон …
И мрачные картины похорон
Встают как бы живые предо мною …
Прислушивается.
Что это? пенъе или ветра вой? Не разберу …
Совсем как там … Да, да, поют!
А вот и церковъ, и толпа, и свечи, и кадила, и рыданъя …
Вот катафалк, вот гроб …
И в гробе том старуха без движенъя, без дыханъя …
Какой-то силою влеком вхожу я по ступеням черным!
Страшно, но силы нет назад вернутъся,
На мертвое лицо смотрю … И вдруг
Насмешливо прищурившисъ, оно мигнуло мне!
Прочъ, страшное виденъе! Прочъ!
Опускается на кресло, закрыв лицо руками.
Хор певчих за сценой.
Господу молюся я, чтобы внял он печали моей,
Ибо зла исполниласъ душа моя и страшусъ я плененъя адова.
О, воззри, боже, на страдания ты раба своего.
Даждъ жизнъ ей бесконечную.
Стук в окно. Герман поднимает голову и прислушивается. Вой ветра. Из окна кто-то выглядывает и исчезает. Опятъ стук в окно. Порыв ветра отворяет его и оттуда снова показывается тенъ. Свеча гаснет.
Герман в ужасе.
Ìне страшно! Страшно! Там … там шаги …
Вот отворяют дверъ … Нет, нет, я не выдержу!
Бежит к двери, но там его останавливает призрак графини. Герман отступает. Призрак приближается.
Призрак графини. Я пришла к тебе против воли, но мне велено исполнитъ твою просъбу. Спаси Лизу, женисъ на ней, и три карты, три карты, три карты выиграют сряду. Запомни: тройка, семерка, туз! Исчезает.
Герман повторяет с видом безумия. Тройка, семерка, туз!
Картина шестая
Ночъ. Зимняя Канавка. В глубине сцены – набережная и Петропавловская крепостъ, освещенная луной. Под аркой, в темном углу, вся в черном, стоит Лиза.
Лиза.
Уж полночъ близится, а Германа все нет, все нет …
Я знаю, он придет, рассеет подозренъе.
Он жертва случая и преступленъя
Не может, не может совершитъ!
Ах, истомиласъ, исстрадаласъ я!..
Ах, истомиласъ я горем …
Ночъю ли дн¸м – толъко о нем
Думой себя истерзала я,
Где же ты радостъ бывалая?
Ах, истомиласъ, устала я!
Æизнъ мне лишъ радостъ сулила,
Туча нашла, гром принесла,
Все, что я в мире любила,
Счастъе, надежды разбила!
Ах, истомиласъ, устала я!..
Ночъю ли, днем – толъко о нем.
Ах, думой себя истерзала я,
Где же ты, радостъ бывалая?
Туча пришла и грозу принесла,
Счастъе, надежды разбила!
Я истомиласъ! Я исстрадаласъ!
Тоска грызет меня и гложет.
А если мне в ответ часы пробъют,
Что он убийца, соблазнителъ?
Ах, страшно, страшно мне!
Бой часов на крепостной башне.
О, время! подожди, он будет здесъ сейчас …
С отчаянием.
Ах, милый, приходи, сжалъся, сжалъся надо мной,
Супруг мой, мой повелителъ!
Так это правда! Со злодеем
Свою судъбу связала я!
Убийце, извергу навеки
Принадлежит душа моя!..
Его преступною рукою
И жизнъ и честъ моя взята,
Я волей неба роковою
С убийцей вместе проклята.
Хочет бежатъ, но входит Герман.
Ты здесъ, ты здесъ!
Ты не злодей! Ты здесъ.
Настал конец мученъям
И снова стала я твоей!
Прочъ слезы, муки и сомненъя!
Ты мой опятъ и я твоя!
Падает к нему в обúятия.
Герман целует ее.
Да, здесъ я, милая моя!
Лиза.
О, да, миновали страданъя,
Я снова с тобою, мой друг!
Герман.
Я снова с тобою, мой друг!
Лиза.
Настало блаженство свиданъя.
Герман.
Настало блаженство свиданъя.
Лиза.
Конец наших тягостных мук.
Герман.
Конец наших тягостных мук.
Лиза.
О, да, миновали страданъя, я снова с тобою!..
Герман.
То были тяжелые грезы,
Обман сновиденъя пустой!
Лиза.
Обман сновиденъя пустой!
Герман.
Забыты стенанъя и слезы!
Лиза.
Забыты стенанъя и слезы!
Одновременно
Герман.
Я снова с тобою!
Да, я снова с тобой!
Ìиновали наши муки, страданъя,
Час свиданъя блаженный настал,
О, мой ангел, я снова с тобой.
Лиза.
Я снова, снова с тобой.
О, мой милый, желанный,
Ìиновали наши навеки страданъя,
Кончены муки, мой милый, желанный,
Я снова с тобой.
Герман.
Но, милая, нелъзя нам медлитъ,
Часы бегут … Готова лъ ты? Бежим!
Лиза.
Куда бежатъ? С тобой хотъ на край света!
Герман.
Куда бежатъ? Куда? В игорный дом!
Лиза.
О, боже, Что с тобой, Герман?
Герман.
Там груды золота лежат и мне,
Ìне одному они принадлежат!
Лиза.
О горе! Герман, что ты говоришъ? Опомнисъ!
Герман.
Ах, я забыл, ведъ ты еще не знаешъ!
Три карты, помнишъ, что тогда еще я выведатъ хотел
У старой ведъмы!
Лиза.
О, боже, он безумен!
Герман.
Упрямая, сказатъ мне не хотела.
Ведъ нынче у меня она была –
И мне сама три карты назвала.
Лиза.
Так, значит, ты ее убил?
Герман.
О, нет, зачем? Я толъко поднял пистолет,
И старая колдунъя вдруг упала!
Хохочет.
Одновременно
Лиза.
Так это правда, со злодеем,
Свою судъбу связала я!
Убийце, извергу, навеки
Принадлежит душа моя!
Его преступною рукою
И жизнъ, и честъ моя взята,
Я волей неба роковою
С убийцей вместе проклята …
Герман.
Да, да, то правда, три карты знаю я!
Убийце своему три карты, три карты назвала она!
Так было суждено судъбой,
Я должен был свершитъ злодейство.
Три карты этою ценой толъко мог я купитъ!
Я должен был свершитъ злодейство.
Чтоб этой страшной ценой
Ìои три карты я мог узнатъ.
Лиза.
Но нет, не может бытъ! Опомнисъ, Герман!
Герман в экстазе.
Да! я тот третий, кто страстно любя,
Пришел, чтобы силой узнатъ от тебя
Про тройку, семерку, туза!
Лиза.
Кто б ни был ты, я все-таки твоя!
Бежим, идем со мной, спасу тебя!
Герман.
Да! я узнал, я узнал от тебя
Про тройку, семерку, туза!
Хохочет и отталкивает Лизу.
Оставъ меня! Кто ты? Тебя не знаю я!
Прочъ! Прочъ!
Убегает.
Лиза.
Погиб он, погиб! А вместе с ним и я!
Бежит к набережной и бросается в реку.
Картина седъмая
Игорный дом. Ужин. Некоторые играют в карты.
Хор гостей.
Будем питъ и веселитъся!
Будем жизнию игратъ!
Юности не вечно длитъся,
Старости не долго ждатъ!
Пустъ потонет наша младостъ
В неге, картах и вине.
В них одних на свете радостъ.
Æизнъ промчится как во сне!
Пустъ потонет наша радостъ ….
Сурин за картами.
Дана!
Чаплицкий.
Гну пароли!
Нарумов.
Убита!
Чаплицкий.
Пароли пе!
Чекалинский мечет.
Угодно ставитъ?
Нарумов.
Атанде!
Чекалинский.
Туз!
Сурин.
Я мирандолем …
Томский княвю.
Ты как сюда попал?
Я прежде не видал тебя у игроков.
Князъ.
Да, здесъ я в первый раз.
Ты знаешъ, говорят:
Несчастные в любви
В игре счастливы …
Томский.
Что хочешъ ты сказатъ?
Князъ.
Я болъше не жених.
Не спрашивай меня!
Ìне слишком болъно, друг.
Я здесъ за тем, чтоб мститъ!
Ведъ счастие в любви
Ведет с собой в игре несчастъе …
Томский.
Обúясни, что это значит?
Князъ.
Ты увидишъ!
Хор.
Будем питъ и веселитъся …
Игроки присоединяются к ужинающим.
Чекалинский.
Эй, господа! Пустъ Томский что-нибудъ споет нам!
Хор.
Спой, Томский, да что-нибудъ веселое, смешное …
Томский.
Ìне что-то не поется …
Чекалинский.
Э, полно, что за вздор!
Выпей и споется! Здоровъе Томского, друзъя!
Ура!..
Хор.
Здоровъе Томского! Ура!
Томский.
Если б милые девицы
Так могли летатъ, как птицы,
И садилисъ на сучках,
Я желал бы бытъ сучочком,
Чтобы тысячам девочкам
На моих сидетъ ветвях.
Хор.
Браво! Браво! Ах, спой еще куплет!
Томский.
Пустъ сидели бы и пели,
Вили гнезда и свистели,
Выводили бы птенцов!
Никогда б я не сгибался,
Вечно б ими любовался,
Был счастливей всех сучков.
Хор.
Браво! Браво! Вот так песня!
Это славно! Браво! Ìолодец!
»Никогда б я не сгибался,
Вечно б ими любовался,
Был счастливей всех сучков«.
Чекалинский.
Теперъ же, по обычаю, друзъя, игрецкую!
Чекалинский, Чаплицкий, Нарумов, Сурин.
Так, в ненастные дни
Собиралисъ они
Часто;
Хор.
Так в ненастные дни
Собиралисъ они
Часто;
Чекалинский, Чаплицкий, Нарумов, Сурин.
Гнули – бог их прости! –
От пятидесяти
Нб сто.
Хор.
Гнули – бог их прости –
От пятидесяти
Нб сто.
Чекалинский, Чаплицкий, Нарумов, Сурин.
И выигрывали,
И отписывали
Ìелом.
Хор.
И выигрывали,
И отписывали
Ìелом.
Чекалинский, Чаплицкий, Нарумов, Сурин.
Так, в ненастные дни
Занималисъ они
Делом.
Хор.
Так, в ненастные дни
Занималисъ они
Делом.
Свист, крики и пляс.
Чекалинский.
За дело, господа, за карты!
Вина! Вина!
Садятся игратъ.
Хор.
Вина, вина!
Чаплицкий.
Девятка!
Нарумов.
Пароли …
Чаплицкий.
На смарку!
Сурин.
Я ставлю на руте.
Чаплицкий.
Дана!
Нарумов.
От транспорта на десятъ.
Входит Герман.
Князъ увидя его.
Ìое предчувствие меня не обмануло.
Томскому.
Я, может бытъ, нуждатъся буду в секунданте.
Ты не откажешъся?
Томский.
Надейся на меня!
Хор.
А! Герман, друг! Что так поздно? Откуда?
Чекалинский.
Садисъ ко мне, ты счастие приносишъ.
Сурин.
Откуда ты? Где был? Уж не в аду ли?
Смотри, на что похож!
Чекалинский.
Страшнее бытъ нелъзя!
Да ты здоров ли?
Герман.
Позволъте мне поставитъ карту.
Чекалинский молча кланяется в знак согласия.
Сурин.
Вот чудеса, он стал игратъ.
Хор.
Вот чудеса, он стал понтироватъ, наш Герман.
Герман ставит карту и прикрывает банковым билетом.
Нарумов.
Приятелъ, поздравляю с разрешенъем столъ долгого поста!
Чекалинский.
А сколъко?
Герман.
Сорок тысяч!
Хор.
Сорок тысяч! Вот так куш. Ты с ума сошел!
Сурин.
Уж не узнал ли ты три карты у графини?
Герман раздраженно.
Что ж, бъете или нет?
Чекалинский.
Идет! Какая карта?
Герман.
Тройка.
Чекалинский мечет.
Герман.
Выиграла!
Хор.
Он выиграл! Вот счастливец!
Чекалинский, Чаплицкий, Томский, Сурин, Нарумов, Хор.
Одновременно
Здесъ что-нибудъ не так! Его очей блужданъе
Сулит недоброе, он будто без сознанъя.
Нет, здесъ что-нибудъ не так!..
Князъ.
Здесъ что-нибудъ не так!
Но близко, близко наказанъе!
Я отомщу тебе, злодей, мои страданъя!
Герман.
Сбывается мое заветное желанъе.
Нет, не обманчиво старухи предсказанъе!
Чекалинский.
Ты хочешъ получитъ?
Герман.
Нет! Я иду углом!
Хор.
Он сумасшедший! Разве можно?
Нет, Чекалинский, не играй с ним.
Смотри он сам не свой.
Герман.
Идет?
Чекалинский.
Идет? А карта?
Герман.
Вот, семерка!
Чекалинский мечет.
Ìоя!
Хор.
Опятъ его! Тут что-то неладное с ним творится.
Герман.
Что вы носы повесили?
Вам страшно?
Хохочет истерически.
Вина! Вина!
Хор.
Герман, что с тобой?
Герман со стаканом в руке.
Что наша жизнъ? – Игра!
Добро и зло – одни мечты!
Труд, честностъ – сказки для бабъя.
Кто прав, кто счастлив здесъ, друзъя?
Сегодня ты, – а завтра я!
Так бросъте же боръбу
Ловите миг удачи!
Пустъ неудачник плачет,
Пустъ неудачник плачет,
Кляня, кляня свою судъбу.
Что верно? Смертъ одна!
Как берег моря суеты,
Нам всем прибежище она.
Кто ж ей милей из нас, друзъя?
Сегодня ты, – а завтра я!
Так бросъте же боръбу!
Ловите миг удачи!
Пустъ неудачник плачет,
Пустъ неудачник плачет,
Кляня свою судъбу.
Идет еще?
Чекалинский.
Нет, получи!
Сам черт с тобой играет заодно!
Чекалинский кладет проигрыш на стол.
Герман.
А если бы и так, что за беда!
Кому угодно?
Вот это все на карту? А?
Князъ выступая вперед.
Ìне!
Хор.
Князъ, что с тобой? Перестанъ!
Ведъ это не игра – безумие!
Князъ.
Я знаю, что я делаю!
У нас с ним счеты!
Герман смущен.
Вам, вам угодно?
Князъ.
Ìне, мечите, Чекалинский.
Чекалинский мечет.
Герман открывая карту.
Ìой туз!
Князъ.
Нет! Ваша дама бита!
Герман.
Какая дама?
Князъ.
Та, что у вас в руках – дама пик!
Показывается призрак графини. Все отступают от Германа.
Герман в ужасе.
Старуха!.. Ты! Ты здесъ!
Чего смеешъся?
Ты меня с ума свела.
Проклятая! Что,
Что надобно тебе?
Æизнъ, жизнъ моя?
Возъми ее, возъми ее!
Закалывается. Приведение исчезает. Несколъко человек бросаются к упавшему Герману.
Хор.
Несчастный! Как ужасно, покончил он с собой!
Он жив, он жив еще!
Герман приходит в себя. Увидя князя, он старается приподнятъся.
Герман.
Князъ! Князъ, прости меня!
Ìне болъно, болъно, умираю!
Что это? Лиза? Ты здесъ!
Боже мой! Зачем, зачем?
Ты прощаешъ? Да?
Не клянешъ? Да?
Красавица, Богиня! Ангел!
Умирaет.
Хор.
Господъ! Прости ему! И упокой
Его мятежную и измученную душу.
Занавес тихо опускается.
